Сага о Кае Эрлингссоне [СИ] - Наталья Викторовна Бутырская

Олов, Эрлинг и Флиппи обменивались хвалами в пользу друг друга, Олов громогласно обещался напоить сегодня всех до упада, отец говорил, что привез некоторые полезные товары на обмен и что направит первых же торговцев сюда, Флиппи спокойно отвечал на вопросы, сказал, что в бухте сейчас не так много рыбы, и кровь может привлечь внимание других опасных животных, потому стоит быть осторожнее и отслеживать появление крупных хищников.

Десяток топоров врезалось в толстую шкуру хуорки.

— Я сам отрублю ей голову и сделаю из нее нос для своего корабля, — разгоряченно выпалил Олов.

— Не дело это, — возразил Флиппи. — Миринн-рыбак не любит, когда костями морских зверей украшают корабли. Лучше укрась ей свой дом.

— Так ведь часто шкурой морских тварей обтягивают лодки и костями укрепляют днища.

— То твари, зимние боги сами сражаются с ними и хвалят тех, кто решается на это. А хуорка — не тварь, всего лишь зверь, как дельфин или кит. К тому ж, она бы и сама ушла отсюда через пять-шесть зим. Она не просто так забилась в эту бухту.

Когда говорил Флиппи, все уважительно замолкали, и потому его слова разносились далеко и были слышны всем.

— А что ж она здесь забыла? — удивился Олов.

— Тяжелая она была, дите носила в животе. Еще полгода-год, и родила бы. Потому так легко ее убить получилось. Обычно хуорки более проворны, в них не так-то просто попасть гарпуном.

Тем временем те, кто разделывал тушу, сумели-таки вспороть брюхо, и оттуда вывалилось два мертвых детеныша, у одного была пробита голова, у другого — живот. Потроха тут же забрали бабы, снимаемые пласты кожи оттаскивались в сторону и тут же растягивались на камнях для просушки, мясо, по-видимому, относили на готовку. Соли, как я помнил, в деревне не осталось ни крупинки, и заготавливать впрок мясо тут не могли.

С отцовского драккара выкатили большую бочку.

— Олов, это тебе за верность, терпение и моего сына, — торжественно сказал отец.

— Мы его тут малость в цепях подержали, — Олов почесал под рыжей бородой, выражая смущение.

— Ничего. Мальцу это пошло на пользу. Только я тебе не пиво привез, а кое-что получше!

Местные вдруг оживились, Олов постучал по бочке и расплылся в улыбке:

— Никак соль?

— Она самая. Раз вас хуорка в черном теле держала целый год, теперь она же вас будет кормить, коли правильно ее засолите.

Понемногу выносили и остальные товары, которые показывались Олову, как главному в деревне, и тут же уносились в дома.

— Мы в долгах не останемся. У нас шкур набралось на целый кнорр. Дикого меда насобирали полно. Зерно неплохо уродилось в этом году, еще немного и будем убирать.

— Кай! — оглушительно завопила белоголовая девчонка в длинном до пят платье и помчалась с обрыва на берег.

Я расплылся в глупой улыбке, но сразу убрал веселость с лица и нахмурился. Чего это я должен улыбаться каждой мелкой пигалице?

— Кай! Ты приплыл!

Ее глуповатое лицо изменилось за это время. Она округлилась в щечках, стала больше соответствовать своему имени, ранее сонные глаза были широко распахнуты, и вообще вся она ожила, будто гибель семьи пошла ей на пользу.

— Я говорила дядьке Олову, что ты скоро придешь и приведешь подмогу. Я ведь говорила, дядька Олов, говорила? — запрыгала она возле, не обращая внимание на мое выражение лица.

— Говорила-говорила, — рассмеялся бородач. — Так, Эрлинг, беда же не приходит одна, верно? Вот и у нас помимо хуорки завелось еще одно чудовище, языкастое, увертливое, колкое. Может, ты и от него нас избавишь? К тому ж это чудовище твой сын к нам и привел. Она каждый день с утра и до ночи ждала его возвращения, бегала то на берег, то к лесу. Всех девчонок в деревне застращала, и даже мальчишкам доставалось от нее. Все же неправильно, когда детишки, что под столом не склонясь проходят, получают руну. У них еще и разумения нет, а силы уже хоть отбавляй.

— Это и есть та самая Ингрид, что спаслась из Растранда? — глянул на нее отец. — Что ж, подумаю, что тут можно сделать. Моя Дагней давно о дочке мечтает, может, милостивая Орса в благодарность за эту душу обережет нам ребенка.

Я еще сильнее нахмурился. После моего рождения мать тяжелела еще несколько раз, но все как-то не складывалось, то скинет ребенка прежде срока, то дите помирало, едва успев на свет появится. Повитуха говорила, что не будь у мамы второй руны, то и она бы уже давно померла, но божья благодать хранит не только воинов, но и рожениц. Мамиров жрец сказал, что следующий ребенок появится после второго, но станет первым. Если считать, что я уже не дитя, тогда выживший младенец становится единственным. А если родители удочерят Ингрид, тогда и получится, что тот, что в животе матери, появится после второго ребенка. Хотя я мог напридумывать лишнего, ведь волю богов и слова жрецов простым людям сложно понять.

— Пойдем, Кай, я покажу, чему меня тетка Агнета научила. Я теперь и тесто могу замесить, и прясть научилась, а еще я лучше всех жерновки кручу. А еще я теперь доить коз умею. А тетка Агнета сказала, что мою старую тетку надо бить палками за то, что она чуть хорошую девку не сгубила. А теперь я всему выучилась и стану толковой женой.

Отец и сторбашевские воины расхохотались так, что вспугнули птиц, которые клевали ошметки мяса, разлетевшиеся от хуорки.

— Мда, сын, все как-то не ладится у тебя с бабами, да? То слишком староваты, то наоборот чересчур молоды. Эх, хороша девчушка. Заберу ее у тебя, Олов, заберу!

Я покраснел, но говорить ничего не стал. Ингрид хоть и получила руну, но ума ей это не прибавило. Что толку на дуру обижаться? Так что я лишь хмыкнул и пошел за девчонкой. Пусть похвастается своими умениями, порадуется.

Глава 14

Второй день празднования победы над хуоркой я не вынес. Ушел в разгаре пира, когда воины выпили уже не по одному рогу хмельного пива. Столы ломились от снеди, и из мясного была лишь эта злосчастная хуорка, чью плоть запекали, жарили, отваривали с репой, замачивали в пиве, выкладывали и огромными кучами, и мелко нарезанными кусочками, плавающими в бульоне. Я заподозрил, что оловцы, не имея возможности продать или обменять зерно, дружно решили заготовить браги, да побольше, чтоб на всю зиму с лихвой хватило. С каждого двора приволокли